Интервью с Danko Jones

Интервью с Danko Jones

(лето 2010)

Все это не имеет никакого отношения вообще ни к чему. Хотя иногда гложут сомнения и появляется стойкое ощущение, что меня где-то серьезно обманывают, но, как типичное дитя времени, уверенно освоившееся в выделенном смертью пространстве, я их отбрасываю. Кайфую и беспечно прожигаю кажущиеся бесконечными минуты, и мне представляется, что я выздоравливаю...

Особенно ночью. Лето. Фанерный домик в сорока километрах от Москвы. И даже в полночь душно так, что с комарами на лету случается апоплексический удар, они умирают в полете и десятками падают в мой стакан. В это время я часто думаю о вампирах. Представляете, каково это — проснуться однажды ночью и понять, что ты не человек? И никакие человеческие проблемы тебя не волнуют.

— Мне кажется, что это чушь. Дерьмо, — возражает мне кто-то невидимый в темноте. Это обычное дело, особенно после какого-то там стакана душной летней ночью.
— Дерьмо?
— Оно самое. Что значит перестать быть человеком?
— То и значит. Просто представь — тебе не нужны деньги, тебе не нужно есть, ходить на работу.
— И зачем тогда жить? Бред какой-то.
— Бред перестает быть таковым, как только поймешь, что это значит. Может, это и есть настоящая свобода?
— Зачем она нужна, такая свобода?

Отличный вопрос. Ну, наверное, свобода нужна для того, чтобы заниматься тем, чем хочется и что умеешь делать по-настоящему. А что ты умеешь делать? Это я спросил или меня спросили? Кто сейчас должен ответить?

Открываю глаза и смотрю на собеседника, напряженно сгруппировавшегося на кожаном диванчике в холле гостиницы «Holliday Inn Сокольники». Темнокожий, коротко стриженный, в очках, нервно сжимает пальцы и мямлит:
— Я умею делать только музыку. Если я что и умел делать кроме этого, то давно утратил любые навыки. Я давно распрощался с мыслью, что, бросив музыку, научусь еще чему-то, что поможет мне выживать в этом мире. Мир за 15 лет поменялся, многие за это время успели сменить несколько работ, компьютерные технологии развиваются бешеными темпами, но то, чем занимаемся мы, остается тем же. Ничего не меняется.
— Так, стоп, давай разберемся. Кто это мы и кто, собственно, ты? — Я пытаюсь взять ситуацию под контроль. А то мерещатся всякие ночные гости и дачный домик. — The Mango Kid?
— Да.
— Dr. Evening?
— Да.
— The Brown Panther?
— Да.
— Malcolm Mozes?
— Да.
— Danko Jones?
— Да.
— Ну и кто ты на самом деле?
С кем я сейчас разговариваю?

Мой собеседник смеется и немного расслабляется, откидывается ладно скроенным телом (ни грамма лишнего), затянутым в черные джинсы, футболку с надписью Motörhead и легкий кожаный пиджак, на спинку дивана:
— Я — все они вместе взятые и каждый по отдельности. Я и сам не всегда знаю, с кем из них ты говоришь. Хотя чаще всего я Дэнко Джонс.

В 1953-м, в первый день года, Хэнк Уильямс должен был играть концерт в Кантоне, штат Огайо. Из-за плохой погоды добраться туда самолетом не представлялось возможным, и Хэнк попросил одного знакомого студента по имени Чарльз Карр отвезти его на машине. Почему бы и нет? Продираясь сквозь постоянно моросящий то ли дождь, то ли снег, испытывая странные вибрации от обледенелого шоссе, Уильямс переживал жесточайшие приступы боли, и кто сейчас готов сказать, что было тому причиной? Музыка, даже если ты готов на все ради нее, никогда просто так не дается. Особенно если ты готов на все ради нее. Да, к чему это я? Так вот, автомобиль, на котором ехал Хэнк Уильямс, конечно же, был Кадиллак — обязательный миф грубо испеченной американской культуры. Впрочем, как и обязательная поезд­ка по одинокому шоссе. И обязательный исход — смерть на заднем сиденье Кадиллака. В этой истории много чего странного — Чарльз Карр путался в показаниях. Когда именно умер Хэнк, было непонятно, но на полу нашли пустые упаковки от болеутоляющего и листки с текстами песен.

I got a white Cadillac… I keep the back seat for lovin’
Дэнко Джонс, 1996 год
I can screw your girl in the back of my Cadillac…
Дэнко Джонс, 2010 год

— Тебя не пугает, — спрашиваю я, — с какой легкостью заднее сиденье Кадиллака, культовое место любви, вдруг превращается в место смерти? Американский миф проходит полный круг и замыкается. Мгновение зачатия и мгновение смерти в одном месте. Настоящая чертовщина.
— А кто умер на заднем сиденье?
— Хэнк Уильямс, например.
— Ничего себе! — удивляется Дэнко. — Я не знал.

Задумывается. На секунду с его лица спадает маска крутого чувака, который одновременно пытается быть похожим сразу на всех членов группы Metallica, Фила Лайнота и чернокожего проповедника-моралиста из затерявшейся на окраине Луисвилла церкви. Но сразу берет себя в руки, хитро улыбается и легко уводит разговор
в другую сторону:
— Если честно, то это чертовски неудобно заниматься сексом на заднем сиденье Кадиллака. Такие вещи лучше проделывать в спальне. Но для песни такой расклад — самое оно!

Дэнко Джонс (Danko Jones) — гитарист и певец рок-трио с одноименным названием, основанного в Торонто (Канада) в 1996 году. В его дискографии более десяти различных релизов, на которых, если слушать их один
за од­ним, музыка уверенно мутирует от грязного гаражного кора к выверенному сплаву Thin Lizzy и AC/DC.
«Мне всегда хотелось быть ближе к му­зыке настолько, насколько это возможно. Сначала я хотел ездить с группами в качестве тур-менеджера. Позже я понял, что могу играть музыку и сам. Вместе с друзьями мы собрали группу, и все, о чем мы мечтали, это поехать в тур по Америке в качестве разогрева для Rocket From The Crypt, которые были моей самой любимой группой. Но, к сожалению, этого не случилось — они к тому времени распались».

2010 год. Дэнко только вернулся из американского тура с Clutch и сидит на диване московской гостиницы — сегодня он выступит на разогреве Guns’n’Roses, вернее, того, что этим славным именем сейчас называется.

— Мы в России! — вещает Дэнко, — сложно поверить! Одна мысль об этом взрывает мой мозг. Для меня это успех в самом настоящем понимании этого слова. Это то, в чем я измеряю свое богатство. Знаешь, кого бы я ни встретил, куда бы я ни поехал, скажем, на Амазонку, встретил бы я папу римского или тусовался с Нельсоном Манделой — такие вещи намного интереснее для меня, чем просто иметь миллионы долларов, сидеть на диване и смотреть телевизор.
— Ты считаешь себя богатым человеком? — спрашиваю я, раз уж разговор скатился к бабкам и всякому такому.
— Богатым в смысле денег? Вовсе нет, мы не зарабатываем деньги на этом. Конечно, мы достаточно давно занимаемся музыкой, но это не означает, что у каждого из нас по три дома… Мы играем музыку, которая позволяет нам платить ренту и всегда иметь еду на обеденном столе. Я не живу как Puff Daddy или Jay Z.
— А хотелось бы?
— Ну… Иногда мне приходится напо­минать себе, кто я и зачем этим занимаюсь, — опять вполне мастерски уходит от прямого ответа Малькольм Моузис, то есть Дэнко Джонс.
— Я готов поставить три доллара, что знаю ответ, но все же — зачем?
— Музыка, чувак! Все из-за нее.
— А если бы тебе предложили кучу бабла, но для этого нужно было записать дуэт с Майклом Джексоном…
— А что, еще осталась такая возможность? — перебивает меня Дэнко.
— Ладно, всегда есть вариант замены. Например, Бритни Спирз?
— Запросто!
— Шутка?
— Чувак, с огромным удовольствием сделал бы это! Ни фига не шутка. Многие не врубаются в настоящий расклад, упираются лбом в стену — типа, рок-н-ролл навсегда, Motör­head моя группа и я ее не предам… Дерьмо все это! Но ты представь, как это круто, сделать что-то с Бритни. Потом можно до конца дней рассказывать об этом. Нет, я бы не устоял перед соблазном, появись настоящее предложение.

Иногда мне кажется, что я не один разговариваю с мистером Джонсом, или Малышом Манго, или сколько их еще напротив? Со мной такое случается — вот он я в футболке CBGB и записной книжкой в руке, и вот он я рядом в футболке Black Rebel Motorcycle Club и бородой, как у Бонни Принца Билли. Меня меньше, но они, вся эта шайка Доктора Ивнинга и Коричневой Пантеры, нас так просто не возьмут. Тут, главное, неожиданно сбить с толку, что я и начинаю делать. Беру и рассказываю историю про Данко.

Вы хорошо учились в школе? Имя Максима Горького что-то говорит? Я, второй, хохочу в бороду и хитро подмигиваю — сам-то в школе читал? Хо-хо! Тебя же только рок-н-ролл интересовал, учебники и тетрадки все изрисовывал названиями групп и какими-то волосатыми чуваками с гитарами наперевес. Алексей Максимович Пешков, точнее, Горький — вот ведь какая штука, их тоже двое, или сколько там? И кто-то из них написал рассказ «Старуха Изергиль». В третьей его части — про некий народ, который обстоятельства и враги загнали в темные леса, без солнца и надежды на лучшее. И нашелся один настоящий мужик, который вырвал из груди сердце, а оно полыхало огнем ярче солнца и осветило путь, и вышел народ его в поле, к новой и счастливой жизни… «А потом упал и — умер. Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не вида­ли, что еще пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой».

Дэнко Джонс внимательно слушает, потом одобрительно кивает головой:
— Вот такая история мне нравится, а то приезжаешь в Испанию, а мне говорят — знаешь, что значит твое имя? Дэн Большие Яйца… А тут вот как все красиво! Надо запомнить.

Не знаю, какие там у тебя яйца, чувак. Но главное твое имя вызывает странные ассоциации. В эпоху гугломании они запросто превращаются в дурно пахнущие фактоиды. Danko Jones, например, это еще значит торчок. Или просто тяжелый наркотик.

— Наркотики я не употребляю, и с алкоголем дружбы не вышло. Все, что я могу выпить, — бокал красного вина со стейком. Нечасто такое происходит, может быть, всего несколько раз в год. Мне нужно оставаться сфокусированным на вещах, которыми я занимаюсь. Мне сложно играть концерт в другом состоянии сознания, я должен быть полностью трезвым. Но я не слепой, я вижу, как алкоголь действует на других, разрушая личности.
— И как ты трезвым брал интервью у Лемми?
— А с чего ты взял, что я был трезвым? Я с ним здорово напился. Если Лемми предлагает выпить — то тут лучше пить.
— С Акселем готов сделать интервью?
— Шутишь?
— Нет, но я знаю, что он лет пятна­дцать не дает интервью. Но если бы вдруг выгорело?
— А ты как думаешь?
— Думаю, что ты бросил бы все и побежал к нему. А тут Аксель раз, и наливает! Опять изменил бы сво­им
принципам?
— Да нет у меня никаких принципов, просто я не очень люблю пить. Но если Аксель предложит пить — куда тут денешься? Кстати, один раз я тусовался с ним, мы болтали несколько часов — он не­плохой чувак, рассказывал клевые истории. Меня потом достали вопросами: «Ну и как он?», «Зачем он это делает?», «Что с ним?»
— А что с ним?
— Вот после таких вопросов понима­ешь, почему он не общается с журналистами, — смеется Дэнко.

Ладно, уел, но в моем рукаве всегда на­йдется козырный туз. Однако его я приберегу для более серьезного случая. Дэнко Джонс любит болтать. Он бодро излагает свои мысли, подрабатывая ведущим на различных радиостанциях, и даже наболтал один разговорный альбом — «The Magical World Of Rock». Он даже умеет писать, хотя это последнее, чем должны занимать­ся рок-музыканты. Я, правда, не чи­тал его колонки, которые он ведет в пяти музыкальных журналах. Зачем? Дэнко Джонс — музыкант, и сфоку­сируемся на этом моменте. Тем более что его песни мне действительно нравятся. А то так доберемся до поющих журналистов, а это уже вообще ни в какие ворота не лезет.

Кстати, о журналистах. Кто эти два чувака, которые сидят невероятно жарким московским вечером на балконе двенадцатого этажа с видом на Олимпийский проспект, пьют холодное пиво, закинув ноги на перила, и невероятно остроумно и крайне содержательно общаются друг с другом? Например, обсуждают двух девушек в соседнем доме, которые то вместе, то по очереди появляются на балконе в чем мать родила, пускают мыльные пузыри через пластмассовое кольцо, о чем–то беседуют, поглаживая друг друга по плечам… В общем, крайне серьезная тема для разговора двух клевых и продвинутых чуваков, только что вернувшихся с интервью. Во время которого один из нас спросил у Дэнко:
— Слушай, вот ты не пьешь, наркотиками не балуешься, сексом на заднем сиденье Кадиллака тебе заниматься неудобно… А как так вышло, что ты стал персонажем книги Пола Майлза «Sex tips from Rock Stars»? Что такого ты мог насоветовать в этом случае, особенно рядом с тем же Лемми, Брюсом Куликом или Кортни Тэйлор-Тэйлором?
— Откуда ты про эту книгу знаешь?
— Так получилось.
— Вот и у меня так получилось. А вообще меня Лемми в эту историю впутал. Я знал еще нескольких чуваков, которые согласились рассказать все как есть Полу Майлзу, и, немного подумав, дал согласие.
— Тебе было что рассказывать?
— Не то чтобы рассказывать — нужно было ответить письменно. Я решил выложить всю правду и описать мой настоящий сексуальный опыт, ничего не преувеличивая и ничего не придумывая. Но сейчас мне кажется, что моя часть этой книги самая скучная. Моя сексуальная жизнь мало чем отличается от опыта других людей. Да, у меня были различные отношения с девушками — некоторые из них были клевые, некоторые — весьма паршивые…

Дэнко громко смеется, что-то припоминая. Потом продолжает, явно расслабившись и вдруг вспомнив, что на самом деле любит болтать. Злые языки судачат, что иногда на концертах он так много разговаривает между песнями, что на саму музыку остается совсем немного времени. Сейчас ему петь, конечно, не нужно, и…

Так вот, Дэнко продолжает:
— Прикол в том, что и классные девушки, и дерьмовые, все они — отличный повод написать новую песню, хотя это не делает меня настоящим специалистом в области секса. Это просто мой личный опыт. И это рок-н-ролл! Я понятия не имею, какой у тебя в этом деле опыт…
— Ты хочешь об этом поговорить? Мне есть что рассказать, поверь.
— Не сомневаюсь, — согласно кивает головой Дэнко Джонс, — я знаю несколько вполне обычных людей, которые иногда рассказывают мне о своей сексуальной жизни, и я удивляюсь: «Черт возьми, вы в самом деле это вытворяли?» У меня ничего подобного не было, мне некогда этим заниматься, я занят тем, что…
— Играешь музыку?
— Именно так!
— Это я уже понял. Не скучно?
— Что ты! Каждый год — как азартная игра. Каждый альбом — это риск, если люди не слушают твой следующий альбом, то все — ты проиграл, можно заканчивать. Если, конечно, ты не такая группа, как Guns’n’Roses — им уже ничего не нужно доказывать, имея альбомы вроде «Appetite for Destruction» или «Use Your Illusion». Я же не могу, живя от альбома к альбому, позво­лить себе проигрывать. У нас нет плана отступления, так называемого плана «Б». Если проиграю, то найти себе место в жизни будет непросто — я не плотник.
— Бывают минуты, когда рок-н-
ролл не в радость?
— Конечно.

«Да, — вдруг вспомнились мне слова Уильяма Фолкнера, — если выбирать между горем и ничем, то я выбираю горе».

Я давно знал о существовании группы Danko Jones, еще с конца 90-х. В Питере я часто ошивался в магазине «Мюзик-Шок», которым тогда владел Олег Тиньков и в который по его странной прихоти привозили ящики с удивительными дисками — Jesus Lizard, Black Flag, Minutemen... Из одного такого картонного ящика я и выудил дебютный EP Danko Jones — этакий грязный гаражный панк, ничем особо не примечательный. Но который я все же переписал на кассету, благополучно просранную во время бесчисленных переездов. О чем, впрочем, сильно не горевал.

В 2010 году, без особых целей слоняясь по YouTube, я вдруг наткнулся на знакомое название и посмотрел клип на песню «Full Of Regret». Скажу честно, меня вставило по-настоящему. Я даже послал ссылку нескольким друзьям.
Элайджа Вуд, вооруженный помповым ружьем, ведет охоту за парнями из Danko Jones. Гонки по улицам на винтажном «мустанге», почти как у Стива Маккуина в фильме «Буллит», Сельма Блэр — та самая, которая в «Hellboy II: The Golden Army» Гильермо Дель Торо, Лемми, а в роли рассказчика Майк
Уотт из легендарных Minutemen… И еще какой-то впечатляющий бородач; кстати, кто это?
— Фрэнк Дрэнк, — объясняет Дэнко Джонс, — в Америке популярный персонаж. Он единственный белый, которому Ice-T позволил сотрудничать с его музыкантами, — когда он выступает с музыкантами Body Count, они зовутся The Train Killers. Мы давно знакомы с ним еще по другой группе, в которой он участвует, Gangis Con Job. Он много снимается в различных фильмах, где играет роли второго плана, рекламных роликах, участвует в различных ТВ-шоу. Многие понятия не имеют, как его зовут, но все постоянно видят его в ящике.
— За что Лемми заказал тебя? Чем ты ему так насолил?
Дэнко разводит руками:
— Чувак, я не знаю! Мы собираемся снять еще одно видео — предысторию. Может, он прояснит ситуацию? Не знаю, будет ли Лемми в новом видео, но того типа с большой бородой ты точно опять встретишь!
— Не страшно снова связывать­ся с такой компанией?
— Нет, что ты!
— А есть вещи, которых ты боишься по-настоящему?
Очередной поворот заставляет Дэнко задуматься. Он старается, он очень старается быть искренним:
— Природные катастрофы. А также неспособность быть музыкантом и играть в группе. А вообще в жизни хватает вещей, которые заставляют волноваться каждый день, даже наш приезд в Россию: переживания по поводу того, чтобы визы были получены вовремя, насколько тщательно меня будут досматривать на границе, ну и всякое такое. Но пока, — стучит по деревянному столику, на котором лежит мой диктофон, — все хорошо.
— Такой расклад радует?
— Не то слово! Я просто счастлив, что играю в Москве! Россия и Япония — самые важные для меня места на карте. Плевать, что там кто говорит, ведь это очень круто — выступать в Москве, разве нет?

Ну что тут ответишь?

— Слушай, а теперь честно: Дэнко Джонс — это твое настоящее имя? — я понял, что пора ставить финальную точку.
— Конечно, а что? — Дэнко внимательно смотрит на меня.

И тут я включаю задний ход. Мне действительно жаль этого парня со всеми его потугами стать настоящей звездой. Мне жаль его, непьющего и все еще удивляющегося чужому сексуальному опыту. Мне жаль его — боящегося проигрыша и последующей пустоты. И именно поэтому я включаю задний ход.

Хотя еще полчаса назад, немного поболтав на ресепшене и отпустив барышням в форме отеля несколько глупых комплиментов, я без особых проблем выяснил, в каком номере живет Джон Калабрезе, в каком Дэн Корнелиус, а в каком… тут получилась легкая заминка.
— Как вы говорите, Дэнко Джонс? Такого с ними не было.
Я на всякий случай вытащил из кармана фотографию, скопированную с официа­льного сайта Danko Jones.
— А, этот! Конечно, конечно, — радостно защебетала девушка, — только его зовут…
Она щелкнула несколько раз ногтями по клавиатуре, открыла какой-то файл и сообщила:
— Его зовут Риши Джеймс Ганджу.
— Хм, — только и оставалось выдать мне, — как это пишется?
Через секунду у меня в руках был маленький квадратный листочек, на котором аккуратным женским почерком выведено: Rishi James Ganjoo. Отличная, кстати, фамилия! У меня был секретный козырь в рукаве, и я это знал.

И еще я знал, что ни за что не достану его сейчас, под самый конец беседы. Я просто спрашиваю:
— Thin Lizzy или AC/DC, Phil Lynott или Bon Scott?
Не задумываясь, Дэнко… хм, пусть все же остается Дэнко, почему бы и нет? отвечает:
— Thin Lizzy! Фил — как лучший друг для меня.

Опасные у тебя друзья, Дэнко, очень опасные. Даже те, которых ты никогда не встречал живьем. Лучше нарисуй в моем блокноте свой автопортрет. Он рисует и с серьезным выражением лица пишет:
«Rock out w/ your cock out»

Ему пора на саундчек.

Я подливаю пиво себе и бородачу в футболке Black Rebel Motorcycle Club. Делаем по глотку и проверяем, не появились ли наши девушки в окне напротив. Никого. Да и фиг с ними, у нас есть дела важнее. Звонит телефон.
— Возможно, этот как раз тот звонок, которого нам так не хватало? — мямлит кто-то из нас.
— Думаешь, в наш проклятый природой город опять принесло того, кто захочет с нами говорить?

Солнце завалилось за дом, разложив тени на соседних 12-этажках. Над далекой высоткой на Котельнической набережной появилась полная луна. В это время я часто думаю о вампирах.

Фото: Лена Авдеева [Photorama]
Текст: Валерий Постернак, Ник Макаров

Редакция Hi-Fi.ru