По следам прошлого

В гостях у ценителя аудиовинтажа

Владелец системы Олег родился в Подольске. Как и многие из нас в школьные и студенческие годы, он имел классический (хочется написать «стандартный») набор советской аппаратуры, крутил на ней пластинки «Мелодии» и многие зарубежные записи (в том числе из ГДР, Болгарии, Югославии, Индии, Польши и т. д.). Иногда удавалась переписать у энтузиастов что-то более редкое, фирмовое и не очень. Дальнейшие стадии музыкального развития также могут показаться вам знакомыми: приход в Россию компакт-диска и вместе с ним многочисленных изданий на «болгарских CD», ставшие сразу доступными сольные и сборные живые концерты звезд…

Так или иначе, новое тысячелетие Олег встречал, обладая вполне современным домашним кинотеатром, включавшим популярную фронтальную акустику ProAc, тяжеленный AV-ресивер, видеопроектор Sanyo и экран диагональю 108 дюймов. Просмотр фильмов и концертов, по признанию владельца, удовлетворил его сразу же, а вот с CD все что-то не клеилось. Воспоминания о звучании аппаратуры советского периода заставляли постоянно менять компоненты стереотракта в поисках лучшего, по его мнению, решения. Первый качественный скачок Олег отметил после добавления в систему простенького лампового усилителя. Но радикальным средством стало прослушивание с трудом найденного на антресоли и порядком уже запылившегося проигрывателя виниловых дисков. С этого момента и начался кардинально новый этап увлечения музыкой.

Вскоре место основного усилителя в комплексе занял монументальный, выполненный на заказ ламповый мощник компании S.A.Lab — оригинальный однотактный аппарат на классическом 45-м триоде (половинке от значительно более раскрученной в ламповой среде «триодной иконы» 2А3). В систему были также добавлены фонокорректор и предварительный усилитель того же производителя.

Как можно догадаться, длительное время нетронутой оставалась лишь акустика. Однако возможности весьма приличных, но скромных по размерам спикеров ProAc Response 2.5 постепенно оказались недостаточными. Как говорит Олег, возникало ощущение, что звуку буквально тесно, и скоро начались поиски достойной замены, которой в конечном итоге стала пара АС культового американского производителя Altec. Сама компания, несомненно, заслуживает отдельной публикации, а вот про одну из ее наиболее значительных современных моделей нельзя не рассказать подробнее.

Altec Studio monitor model 19 — таково полное название этих колонок — известны среди любителей классической аппаратуры примерно как «лучшая универсальная акустика Altec, прекрасно подходящая для бытового использования». Представленная в 1976 году, она стала старшей в модельном ряду. Среди ее характерных особенностей — двухполосная конструкция, включающая 15-дюймовый СЧ/НЧ-динамик в фазоинверсном оформлении, размещенный в корпусе объемом чуть более 200 литров. Традиционная рупорная нагрузка для твитера обеспечила высокую чувствительность и расширила диаграмму направленности мониторов. Словом, model 19 были призваны олицетворять новый уровень качества техники для студий звукозаписи, а в наши дни — и для многих состоятельных любителей классической акустики.

Именно оценивая колонки с позиций дня сегодняшнего, сложно не заметить желание инженеров избежать революционных изменений в отработанной годами конструкции по сравнению с классическими моделями бренда, но в то же время они постарались учесть актуальные мировые тенденции в разработке АС. Подробнее об этом я еще упомяну в заключительной части статьи.

Основной источник сигнала в системе, конечно, аналоговый — среднеразмерный студийный проигрыватель грампластинок Garrard 301 с тонармом Ortofon RMA-309 и головками Ortofon типа SPU-A (моно и стерео). Такое сочетание, кстати, можно охарактеризовать как классическое: многие пластинки второй половины XX века воспроизводились в студиях звукозаписи на аналогичных аппаратах. Фонотеку винила этого периода Олег укомплектовал в том числе записями практически всех известных английских рок-команд, первые издания которых сами по себе являются большой ценностью. Однако основную массу дисков, разумеется, составляют избранная классика и джаз.

И все же подлинной страстью владельца аппаратуры является значительно более ранний этап развития звукозаписи: параллельно Олег собирает и восстанавливает граммофоны, патефоны, коллекционирует редкие и редчайшие фонограммы иностранного и отечественного производства.

Граммофонные пластинки (в основном периода 1900—1930 гг.) в «электрической» системе Олег прослушивает при помощи широко известного проигрывателя Thorens TD-124 и звукоснимателя со сменными иглами разного диаметра. Thorens TD-124 — самый, пожалуй, известный аппарат этой поистине культовой швейцарской компании. Она была основана в 1883 году и первоначально занималась изготовлением музыкальных шкатулок: бренды с такой богатой историей, сохранившиеся до сих пор, можно перечислить по пальцам. Уже в 1903 году фирма приняла решение выпускать прогрессивные для того времени «валики Эдисона». Однако к середине первого десятилетия XX века руководству стало очевидно, что будущее — за шеллаковыми пластинками, и в 1906 году Thorens сменила профиль и приступила к масштабному выпуску более известных сейчас граммофонов. Забавно, что, подобно многим швейцарским производителям, компания отметилась и на ниве изготовления аксессуаров: в разные периоды она делала зажигалки и губные гармоники под собственной маркой, а в начале 50-х свет увидела механическая (на подзаводе) безопасная бритва Thorens Rivera.

Созданный в 1957 году проигрыватель Thorens TD-124 любители аудио многократно признавали одним из лучших виниловых аппаратов. Он выпускался более десяти лет, что само по себе не такое частое явление в индустрии, и, разумеется, этот факт красноречиво доказывает высочайшее качество модели.

Ввиду наличия огромного числа нестандартизированных кривых коррекции при записи, характерных для фонограмм того периода, Олег использует студийный фонокорректор Elberg MD12, который позволяет выбирать подходящий вариант из большого количества бытовавших в то время стандартов. Редкий случай симбиоза абсолютно современной аппаратуры и почти антикварных носителей музыкальной информации.

Далее, по желанию, сигнал может принять или основной усилитель системы, или компактный стереокомпонент знаменитой английской фирмы PYE — с игрушечными габаритами, но отнюдь не игрушечным звуком. Дублирующей акустики пока «всего» две пары, зато ни одну из них заурядной не назовешь: это QUAD ESL 57 (первые в мире серийные электростаты) и динамики Western Electric model 755 диаметром 8 дюймов в оригинальном корпусе, почитаемые многими энтузиастами как лучшие в мире широкополосные излучатели. Первые, кстати, признаны величайшим достижением инженерного искусства XX века, а дополнительная характеристика вторых — самый популярный широкополосник среди японских аудиофилов. Добавлю: далеко не бедных… Олегу настолько нравится звучание «простой» версии в компактном корпусе (в начале 40-х годов прошлого века WE755 был разработан буквально как громкоговоритель общего назначения), что он решился на покупку Acoustics Research AR1 — чрезвычайно редкой и абсолютно культовой акустики на базе этих динамиков, к подробному знакомству с которой (как и с продукцией компании вообще) я обязательно вернусь, если такая возможность представится…

Своей очереди на реставрацию и настройку дожидается еще несколько примечательных свежеприобретенных агрегатов, среди которых известные ламповые усилители QUAD II, Altec 350, редкие триодные двухтактные усилители Victor конца 1920-х (!) годов (в полном комплекте с оригинальным источником-тюнером и спикерами), а также несколько не менее любопытных аппаратов.

В ближайшем будущем место вертушки Thorens займет американский студийный проигрыватель Rek-o-Kut с плавной регулировкой скорости в диапазоне 20—100 об/мин, который как нельзя лучше подходит для проигрывания дисков с нестандартными частотами вращения (например, пластинок Pathé). Таким образом, появится возможность прослушивать и при желании архивировать уникальные записи того периода практически без ущерба для раритетов — прижимная сила современных звукоснимателей примерно в 15—20 раз меньше силы прижима граммофонных и патефонных игл. Архивацию возьмет на себя известный в студийных кругах рекордер с жестким диском Korg MR-2000, чьи технические возможности перекрывают все существующие потребности цифровой студийной звукозаписи.

Как настоящий энтузиаст своего дела, Олег с единомышленниками планирует образовать общество любителей грамзаписи, среди декларируемых целей которого — создание основы для проведения акций по пропаганде сохранения культурного наследия России, организация архива редких грамзаписей на базе частных коллекций и постоянно действующего музея частных коллекций пластинок и аудиотехники, а также информационного интернет-портала.

Звучание

Несмотря на истинную многогранность рассматриваемой системы (точнее, совокупности систем), качественные критерии сравнения и субъективной оценки полученного результата применимы только к стереотракту, о саунде которого я и хочу рассказать. Общее звучание комплекта, как мне стало ясно после прослушивания ряда записей, — это результат работы детального и нейтрального источника сигнала (что неудивительно для практически классического студийного набора), ясного и прозрачного, со свойственной триодным однотактникам деликатностью на грани нерешительности почерка усилителя мощности и, разумеется, узнаваемого характера ставших классикой головок с бумажными диффузорами Altec, с присущей им натуральностью тембров и тонкой нюансировкой рельефа среднего баса. Позволю себе утверждать, что основу исполнительской манеры этого набора составляет именно комбинация усилитель — акустика. Упомяну некоторые проблемы, связанные со специфическими особенностями конструкции спикеров: большие габариты затрудняют размещение данных АС в типичном жилище российского аудиофила, а применение рупора с металлической головкой определенно ограничивает минимальное расстояние для комфортного прослушивания. В описываемой системе обе указанные проблемы, к сожалению, периодически давали о себе знать. Так, например, высокая детальность и ясность звучания при прослушивании некоторых фонограмм оборачивалась чрезмерной яркостью. Как показывает опыт, оптимальное расстояние для прослушивания Altec Studio monitor model 19 — не менее 4—5 м при сравнимой стереобазе. Также отмечу и определенный компромисс, который был достигнут конструкторами в вопросе воспроизведения баса. Реалии середины 70-х, а именно актуальная на тот момент музыкальная культура, требовали его глубины и, следовательно, просторного фазоинверсного оформления. В то же время примененные здесь типичные для Altec динамики с диффузорами из сравнительно тонкой бумаги наряду с гофрированным бумажным подвесом позволили сохранить «филармоническую» структуру баса и удовлетворительное воспроизведение средних частот (частота раздела фильтра этой двухполосной конструкции около 1200 Гц). Следует признать также, что в достигнутом компромиссе явную победу одержали качество и структура баса. По крайней мере, если сопоставлять его глубину с аналогичными по размеру и оформлению вуферами без среднечастотной нагрузки, что более характерно для трех- и более полосных систем. Среди положительных моментов стоит отметить хорошую пространственную локализацию без явного размывания и увеличения размеров образов, свойственных рупорам более крупного калибра. Altec Studio monitor model 19 рисуют достаточно крупную сцену в вертикальной плоскости, по масштабу вполне соизмеримую с физическими размерами АС. Тональный баланс все же тяготеет к средним частотам (что очень характерно для металлических рупоров и диффузоров из того же материала), и это особенно заметно на рок-альбомах, где я вдобавок разборчивости баса предпочел бы большую его протяженность. В джазовой и филармонической музыке, напротив, некоторый акцент на середину был практически незаметен, а подобное акцентирование лишь добавляло записям жизни. Одним словом, несмотря на определенные достижения в построении системы своей мечты, Олег останавливаться не собирается, и мы надеемся еще не раз встретиться с ним на страницах журнала.

P.S.

Диски Pathé из коллекции Олега

Диски Pathé значительно отличались от граммофонных пластинок. Чтобы избежать патентных (каламбур) разбирательств с конкурентами, братья Пате использовали глубинную (движение иглы вверх-вниз), а не горизонтальную запись, скорости вращения 90—120 об/мин, метрические типоразмеры пластинок (17, 21, 28 и даже 50 (!) см), несменную сапфировую иглу — в отличие от сменной стальной иглы граммофона. Малый износ делал пластинку практически вечной, движение иглы от центра к краю пластинки (отчего игла в конце проигрывания могла «сбежать» под действием центробежной силы, если ее вовремя не подхватить) — словом, ровным счетом ничего общего с конкурентами, несмотря на концептуально аналогичный граммофонному способ звукозаписи. Разумеется, для воспроизведения таких записей требовался специальный фонограф Пате (патефон), не имеющий ничего общего с широко распространенным в Европе и СССР переносным граммофоном классической конструкции, ошибочно именуемым патефоном. Настоящие патефонные пластинки именно те, что на фото. Так как производились они в ограниченный период времени — с 1906 по конец 1920-х годов, когда были окончательно вытеснены с рынка, сейчас любой оригинальный диск Pathé с вертикальной записью — большая редкость. А если говорить о дисках больших калибров — редкость чрезвычайная. Единственным конкурентом Пате по способу записи был небезызвестный Томас Эдисон, заигравшийся со своим собственным стандартом звукозаписывающих валиков и запоздало бросившийся догонять соперников в 20-х годах… О вертикальной записи по принципу Пате вспомнили только в 50-х, когда возникла необходимость в стереозвучании, но это уже совсем другая история.

Напоследок - еще несколько фотографий раритетов. Первая русская пластинка:

 

Граммофонные и патефонные иглы (они выпускались в удивительно симпатичных коробочках):

 

Сергей Смирнов, фото hi-fi.ru 

Редакция Hi-Fi.ru